Ветеран труда К. С. Шойгу описал случай, произошедший между Баиром и Тока в начале 30-х гг. Однажды встал вопрос о персональном деле Тока. На партсобрании аппарата ЦК ТНРП и Правительства ТНР говорилось, что он допускает политические ошибки в своей работе, без согласования с правительством делает то, что не положено. Например, Тока, находясь в Дзун-Хемчикском кожууне, на совещании руководителей дал распоряжение открыть начальные школы и культурные учреждения — библиотеки и клубы. На вопрос о финансировании министр культуры ТНР С. Тока ответил: «Деньги находите сами. Сколько тут у вас баев-богатеев, вот их и обложите большими налогами. Соберете денег. Если этого не хватит, надо будет конфисковать имущество самых богатых и реализовать его, а вырученные деньги направить на нужды культуры и образования» (Шойгу, 2001). По его совету местные чиновники решили обложить двукратным налогом дворы, где крупного скота было более десяти голов.
В то время указания высшего чиновника понимались как закон. Распоряжение С. Тока начали исполняться в трех кожуунах: Улуг-Хемском, Дзун-Хемчикском и Барун-Хемчикском. Но эта затея хороших результатов не дала. Наоборот, народ начал роптать. Правительству пришлось приложить большие усилия, чтобы исправить эти ошибки. Пришло время разобраться с виновником, был вынесен вопрос о персональном деле члена ТНРП С. Тока. Надо сказать, что в то время работники ЦК партии, правительства, всех министерств входили в одну партийную организацию. Права партсобрания в те времена были огромными: оно могло запросто исключить из партии, а значит, снять с работы любого чиновника, какой бы пост он не занимал.
На таком партсобрании поступило предложение — за ошибки, допущенные С. Тока, снять его с работы, то есть с постов министра культуры и секретаря ЦК партии и по партийной линии объявить строгий выговор. В это-то время взял слово Алексей Баир, секретарь ЦК ТНРП, который выступил в защиту провинившегося: «Я понимаю, что товарищ Тока допустил большие ошибки. Но он ведь заботился о том, чтобы дети аратов учились грамоте. И я считаю, что это не преднамеренный или коварный шаг, поэтому посмотреть на этот вопрос несколько иначе. Может быть, нам стоит подумать о том, чтобы его оставить на работе, но объявить ему строжайшее взыскание». Собрание большинством голосов поддержало предложение Баира, и Тока остался на своих постах. Через некоторое время после партсобрания Тока, встретившись с Баиром, горячо его поблагодарил, обнял и чуть ли не поцеловал: «Я тебя никогда не забуду, Клянусь, что буду самым надежным другом, — сказал он». Такие же слова были написаны на фотографии Тока, подаренной Баиру (там же).
Премьер ТНР Чурмит-Дажы вместе с Тока находились в СССР с 15 сентября до декабря 1937 г. Они из Москвы писали первому зампреду президиума ЦК Баиру о ярких впечатлениях и незабываемых встречах. В ответных посланиях выражались чувства признательности и восхищения, однако все это делалось не без заискивания, подобострастия и пресмыкательства. Для Баира давно было нормой обращаться к Тока словами «дорогой брат», «дорогой мой друг» (Аранчын, 1990).
До сороковых годов ХХ века С. К. Тока очень хвалил друга, отдавая должное его кристальной честности, отличным нравственным качествам, опыту хозяйственной деятельности, старательности, находчивости и природному уму. Когда возникала необходимость принять какое-то важное решение, Тока прежде всего советовался с ним. Тогда А. Баир по статусу был вторым человеком в Туве после С. К. Тока. О них агитаторы слагали песни. В 1940 г. издана книга «Улуг улус көөр үжүк» («Букварь для взрослых»), где опубликованы песни о них. Вот текст одной из них:
Дарга2
Байыр
Где растут хлеба, и пасется много скота.
Боевитый дарга Байыр,
Возглавляющий правительство ТАР.
Страна моя родная с многоводными потоками,
Где тучными стадами пасется наш скот.
Прославленный дарга Байыр,
Возглавляющий аратство — народ наш.
Высокоглавые мои таежные хребты,
Где богатства и золото мы добываем.
Героический дарга Байыр,
Возглавляющий правительство скотоводов.
Страна моя Тува с орнаментом золотым,
Где реки с рукавами и протоками текут.
Прославленный дарга Байыр,
Возглавляющий аратское правительство.
(Подстрочный перевод поэта Э. Мижита).
Однако времена меняются, а вместе с ними меняются и многие люди. В начале 40-х годов у С. К. Тока начали проявляться качества авторитарной личности. Сильная оппозиция была ликвидирована. В новой Конституции Тувы была провозглашена особая роль Тувинской партии.
В отличие от своих коллег по партии, Алексей Баир оставался порядочным сыном кочевника, без политического и нравственного двуличья. Как председатель партийно-контрольной комиссии ЦК ТНРП он настойчиво боролся против пьянства, нарушения государственной дисциплины. По свидетельству его личного водителя О. К. Лама, С. Тока же не только любил выпить, но столь же страстно увлекался женщинами (Лама, 2001). Эту версию подтверждал сотрудник госбезопасности Тувинской АССР А. С. Борбак-оол. Автору этих строк он рассказал о том, что органы госбезопасности СССР, начиная с 1945 г. по 1956 г., наблюдали за С. К. Тока, когда он приезжал в Москву. В толстом досье было зафиксировано, когда именно он приезжал (прилетал) в Москву, в какой гостинице останавливался; какую женщину пригласил, что пили, о чем разговаривали и т.д. По указанию тех же органов полковник А. С. Борбак-оол сжег второй экземпляр этого досье в 1956 г. Отсюда можно сделать вывод о том, что сам лидер коммунистов Тувы С. К. Тока свыше десяти лет находился под наблюдением органов госбезопасности СССР. Однако в его поведении они не видели признаков политической неблагонадежности. И в чрезмерном увлечении прекрасным полом, бывшем среди политической элиты тех лет едва ли не повальным, ничего противоречащего моральному облику коммуниста в Москве не находили.
И только А. Баир попытался воспитывать тувинского правителя. Когда он сделал Тока дружеское замечание по поводу его личного поведения, приятель остался недовольным. Тогда Баир обратился к нему уже как председатель партийно-контрольной комиссии ЦК партии: не гоже генеральному секретарю ЦК ТНРП сильно увлекаться пьянством и женщинами, после этого их дружеские связи прекратились. С. Тока начал предвзято относиться к своему бывшему приятелю, более того — вместе с министром внутренних дел Н. Товарищтаем начал собирать компромат на него, в том числе ложные доносы. В итоге А. Баир в мае 1940 г. был снят с поста Председателя Совета Министров и министра иностранных дел ТНР и направлен на учебу в Московский институт востоковедения.
Прямолинейный Алексей Баир во время учебы всегда интересовался положением дел в своей стране и деятельностью С. Тока. И не только интересовался. В письме на имя И. Сталина он написал о фактах неудовлетворительного состояния животноводства в Туве, указал на ряд недостатков, связанных с халатностью руководства:
«1. В тожземе Сарыг-Булун Эрзинского района во время сенокосной кампании 1942 г. около 200 человек только за два месяца зарезали 120 голов крупного и мелкого скота. В 1943 г. тот же тожзем за 8 дней зарезал 8 голов скота. Я это видел сам во время командировки.
2. Летом 1943 г. на прииск Нарын пригнали 500 голов мелкого и 56 голов крупного рогатого скота. За несколько дней ничего не осталось от них. За один день резали до ста голов и при этом нежирное мясо выбрасывалось на свалку. Такие же факты были и в других тожземах» (РФ ТИГИ. Т.З. Д. 1993. С. 168-192). Объективности ради стоит отметить, что бывший премьер почему-то ни словом не обмолвился об огромной помощи, которую оказывала Тува СССР в годы войны. Он хорошо знал, что ежегодно летом тувинцы перегоняли сотни тысяч голов скота через Саяны в г.Абакан для поддержки продовольствием воинов Красной Армии в борьбе против фашистских захватчиков.
О многом говорящий факт: за все последующие годы А. Баиру так и не удалось встретиться с Тока с глазу на глаз, хотя он не раз пытался попасть на прием. Ведь именно ему Тока был обязан своей политической судьбой. Наши предки о таких случаях оставили мудрые слова: «Кешкенде хеме херек чок, көшкенде теве херек чок» («Когда переплыл речку, лодка не нужна, когда перекочевал — верблюд не нужен»).
Вот что писал А. Баир в автобиографии: «Осенью 1943 года, когда закончился мой срок командировки из района, приехал в Кызыл и на другой день просил Тока о встрече с целью поговорить с ним по вышеуказанным недостаткам, но он не принял меня, сказал, что занят. Так я не успел с ним поговорить. По приезде в Москву я доложил обо всех недостатках и ошибках в Туве полпреду ТНР в Москве Мандараа, являвшемся еще секретарем ЦК ТНРП и просил его, чтобы он поговорил с ЦК ТНРП по этому вопросу.
Потом в общих чертах сказал некоторым студентам Московского института востоковедения: Бюрюне, Седипу, Самбу и другим, поскольку они сами интересовались как студенты, посланные от ЦК ТНРП и долго находившиеся в Советском Союзе, хотели знать как работают во время… в их стране. Но некоторые из них использовали в свою пользу то, что я сказал им по их же желанию и написали об этом в Кызыл на имя Тока, мотивируя, что я критикую его по таким-то вопросам. Они совершенно искажали и извращали смысл моих слов. Например, что в разговорах с некоторыми студентами Баир говорит, что нашим государством руководят муж с женой (Анчима в то время возглавляла Президиум Малого Хурала ТНР), что в корне недопустимо. Когда он ездил в Туву, то там население об этом говорит, что очень неудобно. Из этих заявлений потом составили ту ужасную клевету на меня о том, что будто я проводил контрреволюционную агитацию среди студентов в Москве в 1941-1944 гг.
В июне 1944 г., когда в Москву прибыл сам Тока, я также просил его с ним поговорить, но он на этот раз также отказался принять, сказав, что также, что занят».
В сентябре 1944 г. А. Баир поставил вопрос в Политбюро ЦК ТНРП о существенных недостатках и некоторых ошибках в работе ЦК, чем, по сути, окончательно определил свою судьбу.
После окончания учебы его не приняли из членов ТНРП в ВКП(б), отправили работать на периферию в Арыг-Узю, потом перевели на службу в совхозтрест инструктором, а затем — в областное управление охотничьего хозяйства на должность инспектора, а спустя год лишили и ее. Так, бывший премьер-министр ТНР, отец троих детей, оказался безработным, попросту остался без средств к существованию. Бывшие друзья и товарищи, прекрасно понимая откуда дует ветер, сторонились опального премьера. Хуже того, некоторые из них поспешили с доносами в обком партии и органы госбезопасности.
О том, как посадили А. Баира, десять лет назад хорошо описала помощник прокурора РТ О. Бузыкаева. В пору всеобщей подозрительности и громких судебных процессов над «врагами народа» всегда находились сверхбдительные стражи правопорядка, в народе попросту именуемые стукачами. Вот опус одного из них, положенный в основу обвинительного заключения:
«…Говоря со злобой о Тока, Баир заявил, что Тока снял его с ответственной работы и за это он им недоволен. Баир заявил, что Тока, руководя в прошлом Тувинской республикой и руководя Тувой в данное время, допускает политические ошибки. Во-первых, он хотел давно создать колхозы, но из этого ничего не вышло. Коллективизация у него провалилась (имелось в виду начало тридцатых годов. — О.Б.), оставив аратов без хлеба и скота, пришлось колхозы распустить, а большинство их развалились сами. Другая ошибка и самая серьезная допущена Токой в связи с «присоединением» Тувы к Советскому Союзу. До «присоединения» тувинского народа к СССР араты жили очень хорошо, им принадлежали все степи и пастбища, на которых паслось много скота, араты были богаты. А сейчас, когда «присоединил» нас к русским, у тувинцев ничего не осталось, степи наши беднеют, скота становится все меньше и меньше. Раньше, продолжал Баир, у тувинцев было много товаров и хлеба, сколько угодно мяса, тувинцы жили и все имели. А теперь… исчезли товары и продукты, уничтожается скот, все больше беднеет тувинский народ и дальше он будет жить хуже и хуже, будет голодать. Продолжая в таком же духе, Баир говорил, что Тока — трус: видя, что тувинский народ голодает, он боится в Москве сказать правду и докладывает, что тувинцам жить хорошо, все довольны «присоединением» к русским, а в самом деле тувинский народ недоволен политикой Тока» (Бузыкова, 2000).
В таком же духе выдержаны и другие доносы, положенные в основу обвинения А. Ш. Баира по статье 58 УК РСФСР (контрреволюционная деятельность). Единственным существенным дополнением в них можно лишь считать утверждение А. Баира о том, что «во всех учреждениях заставляют говорить и работать только на русском языке. Поэтому всех тувинцев с работы снимают, так как им работать на русском языке трудно. В Кызыле на всех руководящих постах сидят русские…» (там же).
Арестовав А. Баира, следователь Управления министерства государственной безопасности по Туве предъявил ему заранее заготовленное шаблонное обвинение в том, что среди окружающих лиц он якобы проводил антисоветскую агитацию, чтобы вызвать недовольство Советской властью со стороны населения Тувы, возбуждал национальную вражду между тувинским и русским населением.
Естественно, Алексей Баир отрицал свою вину в антисоветской агитации. Тогда палачи начали применять изощренные методы пыток, изнурительные ночные допросы, подолгу держали у раскаленной докрасна железной печки… Он был вынужден говорить то, что от него требовал следователь. Позднее, в ходе дополнительного расследования по инициативе генеральной прокуратуры РСФСР, свидетели по делу А. Баира отказались от своих прежних показаний, мотивируя это тем, что они были выбиты у них под давлением следователей Управления министерства государственной безопасности.
В ходе рассмотрения дела судом А. Баир отказался от своих прежних показаний, полностью отрицал свою вину, однако судьи не приняли во внимание это обстоятельство, предпочтя ему так гладко выстроенное обвинительное заключение следователя. Приговором Тувинского облсуда от 12-13 июля 1948 г. Алексей Ширинмеевич Баир был осужден по статье 58-10 ч. 1 УК РСФСР к лишению свободы сроком на десять лет с последующим поражением в гражданских правах на пять лет. Высшая судебная инстанция РСФСР приговор облсуда оставила в силе.
Скорбный путь осужденного Баира пролегал через Минусинскую тюрьму, Черногорский спецлагерь, Ангарлагерь МВД СССР. Как могла его морально поддерживала верная жена Евгения Константиновна Конгарова. Автору этих строк в начале 80-х годов она со слезами на глазах рассказывала о том, как власти Тувы преследовали ее семью после того, как незаконно посадили ее мужа в тюрьму. Толькл этот факт доказывает, что А. Ш. Баира на самом деле осудили не за уголовное преступление. Это была политическая месть за справедливую критику.
По освобождении из ГУЛАГа через шесть лет А. Баир вернулся в Туву и долго не мог найти работу. Его как прокаженного сторонились даже старые друзья. Роковой шлейф тянулся за ним и в новое время, когда была пущена на слом машина массовых политических репрессий. И тогда бывший премьер и бывший заключенный в феврале 1956 г. обратился с письмом к самому первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву. Были в нем такие слова: «Из заключения я был освобожден в июле 1954 года досрочно за хорошую работу. Теперь все мои попытки добиться реабилитации оказываются безуспешными… Уважаемый Никита Сергеевич, еще раз хочу заверить Вас, что я никогда не совершал никаких преступлений. Очень прошу Вас ознакомиться со всеми документами и помочь мне выйти из заколдованного бюрократического круга. Я хочу стать полноправным гражданином и получить работу, которую мне здесь не дают»3
.
Письмо ли это дошло до адресата или помог какой-то другой случай, но только ржавая бюрократическая машина на сей раз сработала: постановлением Президиума Верховного суда РСФСР от 7 сентября 1956 года А. Ш. Баир был реабилитирован. Справедливость, казалось бы, восторжествовала. Но должной работы, соответствующей его опыту и знаниям, Алексей Ширинмеевич все же не получил, пробавлялся рядовыми должностями.
Досталось и детям А. Баира. Ярлык «дети контры» преследовал их всю жизнь, некоторые так и не получили образования.
Печальная судьба бывшего председателя Совета Министров и министра иностранных дел ТНР А. Ш. Баира лишний раз подтвердил известный тезис о том, что в политике не бывает друзей, а есть только корыстные интересы обоих сторон. Когда интересы расходятся, то «дружба» исчезает как призрак. Сын кочевника верил в декларированные идеологические догмы партийной власти о справедливости и жестоко поплатился. Баир Александр Ширинмеевич умер 8 февраля 1986 г. с глубокой обидой в душе на жестокость партийной номенклатуры, которая отвергла его при жизни и которая потом так и не вспомнила о нем…
Список литературы:
Аранчын, Ю. Л. (1990) Долгий путь к правде // Тувинская правда (газета). № 49. 21 февраля.
Байыр-оол, М. С. (2009) Дээрден чүгүрген сылдыс дег (Как промелькнувшая звезда). Кызыл.
Бузыкаева, О. А. (2000) Ошельмованный премьер // Тувинская правда (газета). №117. 31 октября.
Лама, О. К. (1991) Ондар Ширинмей оглу Баир // Деткимче (газета). Октябрь.
Шойгу, К. С. (2001) Перо черного грифа. Кызыл.