Оспан-батыр. Инцидент в Байташане 2-8 июня 1947 года

Оспан-батыр

Статья посвящена малоизученному сюжету истории монголо-китайских отношений во второй половине 40-х годов XX века. Научная и общественно-политическая значимость этого сюжета заключается в том, что Монголия оказалась вовлечена в события национально-освободительного движения коренного населения Синьцзяна против китайской администрации. Вместе с тем в статье, показывается довольно тесная связь мон­гольского руководства с отдельными участниками национального движения Синьцзяна.

В начале июня 1947 года в местечке Байташань, на синьцзянском участке китайско- монгольской границы, произошёл серьёзный инцидент с участием войск Монгольской На­родной Республики и Китая.

По официальной версии правительства Монгольской Народной Республики, 2 июня 1947 года отряд казахов, насчитывавший несколько сот человек, во главе с Оспан-батыром и поддерживавшие их подразделения регулярной гоминьдановской армии, уничтожив мон­гольскую пограничную заставу, пересекли китайско-монгольскую границу и проникли вглубь монгольской территории. Подошедшие в район нарушения монгольские войска5 июня 1947 года в ходе ожесточённого боя вытеснили нарушителей за линию государствен­ной границы, нанеся им существенный урон. В ходе боевых действий части монгольской ар­мии поддерживались авиацией [1].

Военнослужащие МНРА. 1945 год

Однако те же события в версии, изложенной Центральным телеграфным агентством китайского правительства в сообщении от 9 июня, выглядели совсем иначе. По данным, ко­торыми располагало агентство (эти данные могли быть предоставлены только синьцзянски­ми властями, поскольку гоминьдановские правительственные структуры, по мнению амери­канских дипломатов, даже не знали, в какой точке провинции находится Байташань - В.Б.), кавалерийское подразделение Монгольской Народной республики 5 июня, нарушив государ­ственную границу в районе местечка Байташань, напало на китайские части, дислоцировав­шиеся в этом районе, и в ходе боёв продвинулось в глубь китайской территории на 200 миль.

Сообщалось также, что боевые действия монгольских частей ««поддерживали 4 самолёта, имевшие опознавательные знаки СССР». Советские, самолёты по версии китайской стороны, продолжали бомбардировку и обстрел китайских войск и в последующие несколько дней [2].

Штурмовик Ил-2 монгольских ВВС. 1946 год

В контексте рассматриваемых событий безусловный интерес представляет личность руководителя отряда казахов, нарушивших монголо-китайскую границу Оспан-батыра. Казах-кирей Оспан (Оспан-батыр), занимавшийся с 30-х годов политическим или, как называ­ют это в западной историографии, “социальным” бандитизмом, до начала 40-х годов был ма­ло известен не только в Китае или Монголии, но даже за пределами Алтайского округа про­винции Синьцзян, где действовали его отряды. Ситуация изменилась когда в Синьцзяне на­чался новый подъём национально-освободительного движения коренных народов провинции против китайской администрации. Повстанческое движение началось летом 1944 года после того, как власти Синьцзяна издали указ о реквизиции у населения провинции 10 тысяч лоша­дей на военные нужды. При этом “...за каждую не поставленную лошадь скотовладельцы должны были выплатить в казну 700 синьцзянских юаней, тогда как рыночные цены на ло­шадь были в два раза ниже» [3].

Поскольку этот указ затрагивал, прежде всего, интересы кочевников-скотоводов, недо­вольство, стихийно переросшее в восстание, охватило районы кочевий в Илийском округе, и, в частности, Нилхинский уезд.

В сентябре деятельность мелких партизанских групп, состоявших в основном из каза­хов, была поддержана восстанием монголов, которых возглавил осужденный за борьбу с китайскими властями и бежавший из тюрьмы Фучжа-амбал [4]. Большой урон китайским войскам наносили партизанские отряды уйгура Гани-батыра, татарина Фатых-батыра и цело­го ряда других руководителей партизанских отрядов, в которых воевали представители всех коренных народов Синьцзяна.
В этот же период значительно активизировали свою деятельность отряды повстанцев в Алтайском округе, которыми командовал Оспан-батыр. Правда, единства относительно личности самого Оспана и тем более самостоятельности его действий, по крайней мере, до второй половины 40-х годов, у западных исследователей нет. Английский историк А. Форбес в своей работе “Милитаристы и мусульмане в Китайской Центральной Азии. Политическая история республиканского Синьцзяна 1911 - 1949 годов”, ссылаясь на мнение губернатора Шен Шицая, высказывает убеждение, что Оспан получал помощь и директивы из Советского Союза. В тоже время серьёзные боевые стычки его отрядов с правительственными войсками в декабре 1943 и феврале - марте 1944 годов явились, по мнению Форбеса, следствием его соглашений в середине 1943 года с руководителями МНР [5]. Весной 1944 года Оспан-батыр увёл на территорию МНР несколько тысяч казахов, отказавшихся подчиниться требованию китайских властей переселиться на юг провинции. Уход казахов через монгольскую границу вызвал серьёзный монголо-китайский военный конфликт, в котором приняла участие и со­ветская авиация.

Генерал-майор ВВС МНРА Зайсанов (казах по национальности)

В ходе пребывания Оспан-батыра на территории Монголии он установил тесные кон­такты с руководством МНР и, как свидетельствуют последующие события, в дальнейшем пользовался всесторонней поддержкой монгольских властей.

Однако, сегодня можно с известной долей уверенности сказать, что, по крайней мере, до начала 1944 года Оспан-батыр не мог получать помощь из Советского Союза, хотя бы по­тому, что в апреле 1944 года консул СССР в Алтайском округе Ф. Михайлов в специальной справке информировал своё руководство о том, кто такой Оспан, какими силами он распола­гает и насколько опасна для китайцев его деятельность. Содержание справки однозначно указывает на то, что для заинтересованных лиц в комиссариате иностранных дел СССР имя Оспана, в указанный период, мало, о чём говорило.

Консул сообщал, что после того как участники восстания казахов 1940 - 1941 годов, приняв гарантии китайских властей относительно безопасности их жизней, сложили оружие, Оспан-батыр с несколькими соратниками отказался сдаться и продолжил борьбу. Его воору­жённая «деятельность» продолжалась весь 1942 год, но особенно усилилась со второй поло­вины 1943 года. «Многие авторитеты и большая часть казахского населения округа (главным образом Коктогайского, Чингильского и Булунтохойского уездов), - сообщает Михайлов, - относятся к группе Оспана сочувственно, поддерживают её и деятельность группы расцени­вают как борьбу за освобождение мусульманского населения от гнёта китайцев. За счёт ме­стного населения группа Оспана с 16 человек в начале 1942 года усилилась до 300 активных участников к ноябрю 1943 года» [6].

Из справки ясно, что группа повстанцев Оспана в начале 1944 года была численно отно­сительно небольшой и вряд ли пользовалась поддержкой Советского Союза. Такая поддержка будет ему действительно оказываться, но несколько позже. Есть основания считать, что благо­даря именно этой поддержке в сентябре 1944 года Оспан почувствовал себя настолько силь­ным, что предпринял попытку захватить столицу Алтайского округа Шара-Сумэ. Попытка оказалась неудачной, китайские войска сумели отбить нападение, но Оспан в ходе этой опера­ции значительно увеличил свои силы, ибо к его отрядам примкнуло “... почти все основное на­селение Шара-Суминского, Бурултогойского и отчасти Бурчумского уездов Алтайского округа в количестве более 5 тыс. хозяйств...” [7]. После этого на казахов Алтайского округа обруши­лись репрессии. Сразу после неудавшейся операции Оспана в Шара-Сумэ была проведена публичная казнь, в ходе которой китайцы расстреляли 40 казахов, захваченных в плен. Сотни людей были арестованы и брошены в тюрьмы. Однако все эти меры только обострили проти­востояние коренного населения провинции и китайской администрации. Тот же Ф. Михайлов сообщал своему ведомству что «Среди населения в отношении группы Оспана имеются раз­говоры о том, что Оспана поддерживает МНР, а её поддерживает Советский Союз. Среди от­дельных казахов Кабинского уезда имеются разговоры о том, что если китайцы усилят пресле­дования их, то они уйдут к Оспану или в Советский Союз».

Оспан-батыр, маршал Х. Чойбалсан и посланник СССР в МНР И.А. Иванов

6 сентября при поддержке повстанческих отрядов Оспан-батыра армия созданной в ходе восстания коренных народов Синьцзяна Восточно-Туркестанской Республики штур­мом взяла столицу Алтайского округа город Шара-Сумэ.

К середине сентября 1945 года отряды Оспан-батыра совместно с войсками северного фронта ВТР, которыми командовал бывший офицер белогвардейский армии адмирала Кол­чака - Полинов, полностью освободили Алтайский округ от гоминьдановских войск. После этого Оспан-батыр был назначен правительством Восточно-Туркестанской республики гу­бернатором Алтайского округа. Однако столь высокая должность не удовлетворила “соци­ального” бандита, и между ним и правительством республики сразу же начались трения. Ос­пан-батыр отказывался подчиняться приказам руководства, а его отряды не выполняли при­казы командования армии. В частности после решения приостановить активные боевые дей­ствия повстанческих сил против китайских войск, отряды Оспан-батыра не только не выпол­нили этого приказа, но, напротив, даже усилили активность в зоне своего расположения.

Суть противоречий заключалась в том, что Оспан-батыр вынашивал идею создания на территории Алтайского округа “Алтайского ханства”, а себя видел ханом во вновь созданном государстве. Более того, он заявлял, что во время его встреч с премьер-министром МНР, маршалом X. Чойбалсаном, ему была обещана поддержка в создании такого ханства.

В октябре 1945 года ситуация с Оспан-батыром стала настолько выходить из-под кон­троля, что руководитель НКВД Л. Берия вынужден был обратиться со специальным письмом к В. Молотову, выразив в нём просьбу согласовать действия в отношении “казахского Робин Гуда” с X. Чойбалсаном. Л. Берия, в частности, сообщал в своём письме: “По имеющимся сведениям, руководитель повстанцев Алтайского округа Оспан Батыр, после освобождения Алтая, не намерен признавать правительства Восточного Туркестана, созданное в Кульдже, и Алтай считает самостоятельным государством, а себя ханом Алтая.

Оспан Батыр заявляет, что в 1944 году во время его встречи с Чойболсаном, последний обещал Алтай превратить в самостоятельное государство, а его назначить ханом Алтая, по­этому Оспан Батыр считает обязательным для себя только указания Чойболсана.

По предложению нашего представителя Оспан Батыр приступил к исполнению обязан­ностей губернатора Алтая и заявил, что будет руководствоваться его советами, однако зая­вил, что Чойболсан обещал Алтаю самостоятельность, а ему звание хана.

Учитывая решение о переговорах между кульджинскими повстанцами и китайским прави­тельством, считаю целесообразным поручить Чойболсану дать указание Оспан-Батыру прекра­тить активные боевые действия против китайцев, перейти к обороне и содействовать кульджин- ским повстанцам в переговорах по мирному урегулированию конфликта с китайцами” [8].

Попытки командующего Национальной Армией ВТР Исхакбека Мунунова, советских представителей как при правительстве ВТР, так и тех, кто работал в Шара-Сумэ при ставке самого Оспан-батыра, убедить его подчиниться приказам о прекращении боевых действий не возымели успеха. Не подчинился Оспан-батыр и указаниям Чойбалсана. Более того, в июне 1946 года он, сославшись на болезнь, оставил губернаторский пост и вернулся к роли руко­водителя крупного вооружённого отряда, принявшись, однако, теперь нападать как на подразделения и обозы гоминьдановских войск, так и на кишлаки и городки, которые контроли­ровались властями ВТР.

Монгольская кавалерия. 1940-е годы

С конца 1946 года Оспан-батыр окончательно перешёл на сторону гоминьдановского правительства, получив должность “Особоуполномоченного синьцзянского правительства в Алтайском округе”, и порвал с повстанческим движением, став одним из его наиболее опасных врагов.

Сепаратизм отдельных руководителей повстанческого движения, не столь значитель­ных по уровню и масштабам деятельности, как Оспан-батыр, чаще всего провоцировался не только личными амбициями, но и межэтнической неприязнью народов, принимавших уча­стие в Революции трёх округов.

С 1944 года массовым явлением стали переходы жителей приграничных районов Синь­цзяна на советскую территорию. Чаще всего причиной переходов было желание уйти от бед­ствий войны. Тем более, что многие из так называемых перекочёвщиков являлись бывшими советскими гражданами, ушедшими на территорию Синьцзяна в годы гражданской войны, басмаческого движения и коллективизации. Эти люди являлись, по сути, реэмигрантами. Кроме того, переходы происходили под натиском китайских войск, ведших борьбу против повстанцев, а также осуществлялись совместно с отрядами армии ВТР, которые уходили на советскую территорию для отдыха и перегруппировки.

В докладной записке ответработника ЦК КП (б) Казахстана А. Карагулова “О перекочёвщиках из Китая в Тарбагатайский район Восточно-Казахстанской области”, направленной секретарю ЦК Ж. Шаяхметову 5 марта 1945 года, отмечается, что в Тарбагатайский район с китайской территории перекочевали 1278 казахов и 974 человека монголов-торгаутов. Од­нако через полтора месяца монголы ушли назад в Китай. Среди причин ухода монголов А. Карагулов называет следующие:

“- Среди перекочевщиков в Тарбагатайский район монголы составляли меньшинство, а казахи-большинство. Они в Китае были между собой во враждебном отношении. Поэтому монголы боялись остаться в Казахстане;
- Монголы получили приглашение от своего укуртая - уездного начальника - монгола вернуться обратно в Китай, так как китайские власти якобы обещали создать монголам хорошие условия, если они вернутся к старому месту жительства, не поддержат казахов-повстанцев” [9].

Следует подчеркнуть, что эпизоды, подобные приведённому, не были единичными и во многом определяли как само явление сепаратизма, так и безусловную проблему межэтниче­ских противоречий в революционном лагере в целом.

Уже в первой половине сентября 1947 года один из наиболее активных в прошлом ли­деров повстанцев Оспан-батыр, перешедший теперь на сторону китайских колониальных властей, предпринял попытку вернуть себе контроль над Алтайским округом, в котором он до июня 1946 года был губернатором. Во главе отряда казахов численностью до 1600 чело­век он скрытно прошёл к предместьям столицы округа Шара-Сумэ и в ходе неожиданной атаки, 12 сентября, занял её. Действующий губернатор округа генерал Далельхан вынужден был бежать из города и во второй половине сентября прибыл в столицу Тарбагатайского ок­руга г. Чугучак с просьбой об оказании срочной помощи в разгроме Оспан-батыра. Граждан­ские и военные власти Тарбагатайского округа предприняли энергичные меры по оказанию такой помощи. Был объявлен набор добровольцев во вновь комплектуемые войсковые части, в результате чего было сформировано, в дополнение к имевшимся подразделениям, 2 кава­лерийских полка и несколько пехотных батальонов. Во второй половине октября регулярные войска национальной армии, дислоцировавшиеся в Тарбагатайском округе, и завершившие формирование части добровольцев подошли к Шара-Сумэ и заняли город, изгнав оттуда от­ряды Оспан-батыра. В последующие дни, после нескольких поражений, Оспан-батыр и его отряды были вынуждены вновь отступить в горы.

В Синьцзяне ни для кого не было тайной то, что операция по захвату контроля над Ал­тайским округом была предпринята Оспан-батыром по указанию китайских властей провин­ции. Для проведения этой операции он получил не только подкрепление людьми, но и по­мощь оружием, боеприпасами, продовольствием.

Оспан-батыр с гоминьдановскими офицерами

В этом не особенно сомневались и американские дипломаты в Синьцзяне, хотя, по со­общениям консула Пэкстона, командующий Урумчинским округом генерал Сун Силян в бе­седе с ним заявлял, что «Войска Осман-батыра не подконтрольны ему» и действуют совер­шенно самостоятельно. Однако он вместе с тем признал, что «.Поход Османа осуществлял­ся при помощи боевой техники Китая», настаивая только на том, что «Китай не отправлял ему в помощь своих войск ....» [10]. Сун Силян заявил также Пэкстону, что операция, пред­принятая Оспан-батыром, является попыткой этого казахского лидера «Вернуться на долж­ность Особоуполномоченного синьцзянского правительства, на которую он был назначен китайскими властями и с которой его незаконно сместили» руководители национально­освободительного движения.
Весьма сомнительно, чтобы Оспан-батыр мог действительно без согласования с граж­данским и военным руководством провинции решиться на рискованную операцию, тем бо­лее под столь неубедительным предлогом. Если речь и могла идти о какой-либо инициативе со стороны Оспан-батыра, то основываться эта инициатива могла только на известном вла­столюбии и тщеславии этого человека.

Встречавшийся с Оспан-батыром через год после описываемых событий английский журналист и путешественник И. Моррисон посчитал нужным дать достаточно жёсткую и не­лицеприятную характеристику и самому «социальному бандиту» и его отношениям с китайцами. Он, в частности, писал: «.Совершенно понятно то, что Осман, несмотря на высокие слова и заявления, больше заинтересован в личной власти, чем в политической идеологии. Китаю удобно иметь такого человека на своей стороне, и в данный момент он по­ставляет Осману и оружие и деньги. Но Китай не настроен проявлять большое доверие чело­веку, менявшему стороны фронта столь часто, как это делал Осман» [11].

Таким образом, есть достаточно много оснований считать, что и события, связанные с нарушением отрядами Оспан-батыра монголо-китайской границы, нападение на монголь­скую заставу и убийство монгольских пограничников, явились продуманной и подготовлен­ной операцией руководства гоминьдановских войск в Синьцзяне. При этом можно с известной долей уверенности говорить о том, что Оспан-батыром помимо прочих факторов руководила личная обида на монгольское руководство, за то, что оно не выполнило своего обещания поддержать его ханские амбиции на Алтае.

Между тем, монголо-китайский конфликт в районе Байташаня, завершился разгромом отряда Оспан-батыра и поддерживавших его гоминьдановских войск. Уже 7 - 8 июня они были вытеснены с монгольской территории и, понеся большие потери, прекратили боевые действия. Пытаясь оправдать своё поражение руководители провокации сообщили в Пекин, что причиной их поражения стало участие в боевых действиях советской авиации. 11 июня посол Китая в Москве Фу Бичан вручил В.М. Молотову телеграмму министра иностранных дел Ван Шицзе, в которой тот обвинял Советский Союз в том, что «5 июня сего года 4 само­лёта с опознавательными знаками СССР, нарушив границу, перелетели на территорию Китая в Синьцзян и на расстоянии 200 км от границы над пунктом Байташань произвели бомбоме­тание и обстрел китайских войск». В связи с этим министр по поручению своего правитель­ства заявлял «энергичный протест» и требовал «немедленного наказания виновников» [12]. В ответ на обвинения китайцев 14 июня было опубликовано заявление ТАСС, в котором эти обвинения отвергались как «не соответствующие действительности и являющиеся провока­ционным вымыслом». После этого между сторонами прошёл обмен нотами с взаимными об­винениями и протестами [13].

Инцидент в Байташане осложнил и без того весьма непростые взаимоотношения Со­ветского Союза и Китая в Синьцзяне. В то же время разрыв мирного соглашения между пов­станцами трёх округов и Центральным правительством, произошедший в августе того же го­да и приведший к новому витку противостояния между провинциальными властями и на­ционально-освободительным движением, окончательно похоронил надежду на казавшуюся близкой и достижимой нормализацию этих отношений.

Оспан-батыр перед расстрелом. Апрель 1951 года. Урумчи.

В. А. БАРМИН     Via