ВТОРОЙ ПОДХОД К СНАРЯДУ. В Мьянме пройден еще один этап на пути к общенациональному примирению

История вооруженного сепаратизма в Мьянме берет свое начало сразу же после провозглашения независимости страны в 1948 году. Итогом миротворческого процесса, осуществляемого в последние десятилетия военными властями, а затем пришедшим им на смену в 2011 году квази-гражданским правительством отставного генерала Тейн Сейна, можно считать подписание в октябре 2015 года Общенационального соглашения о прекращении огня между правительством и восемью этническими формированиями. При этом изначально в переговоры была вовлечена 21 национальная группировка (то есть, почти все крупные этнические силы Мьянмы), шесть из них на разных этапах вышли из переговорного процесса, а еще семь в итоге отказались подписать соглашение. Изначально за бортом переговорного процесса по разным причинам остались лишь несколько этнических группировок Мьянмы, большая часть которых, тем не менее, боевых действий с правительством не вела и контролировала свои территории на основе прежних (зачастую устных) договоренностей с центральными властями.

Возглавляемая Аун Сан Су Чжи Национальная лига за демократию, в свое время сделавшая все, чтобы преуменьшить значение подписанного ее политическими конкурентами Общенационального соглашения о прекращении огня (высшие руководители НЛД объявляли это соглашение «так называемым», а сама Аун Сан Су Чжи демонстративно отказалась присутствовать на церемонии его подписания), сегодня вынуждена признать, что этот документ стал стартовым пунктом на пути достижения внутримьянманского примирения. Именно это соглашение пока является единственным актом, претендующим на универсальный общенациональных статус, под которым на основе достигнутого консенсуса поставили свои подписи представители сразу нескольких этнических формирований страны и которое открыто для присоединения к нему новых участников – то есть, его принятие знаменует собой переход от достижения договоренностей с каждой этнической группировкой по отдельности к попытке запустить инклюзивный процесс по совместной выработке новой модели сосуществования различных национальных групп в Республике Союз Мьянма.

В ноябре 2015 года на всеобщих выборах в Мьянме победу одержала оппозиционная Национальная лига за демократию (НЛД). Сразу после передачи власти в апреле 2016 года лидер НЛД Аун Сан Су Чжи заявила намерении провести «конференцию по типу Панлонской», делая тем самым отсыл к Панлонской конференции 1947 года, на которой бирманцы (одним из ключевых фигур среди которых был генерал Аун Сан, отец нынешнего лидера Мьянмы) и представители национальных меньшинств («горных народов») пытались найти оптимальную модель межнациональных отношений в будущей независимой Бирме. Подобный форум, который Аун Сан Су Чжи назвала «Панлонской конференцией XXI века», мог бы, по ее мнению, стать площадкой для обсуждения новой системы государственного устройства, в которой были бы закреплены гарантии для национальных меньшинств и выработаны единые правила и подходы, в последующем закрепленные в виде законов.

СЕЛФИ ПО-ПАНЛОНСКИ

Первый раунд «Панлонской конференции XXI века» прошел 31 августа – 3 сентября 2016 года. В работе этого форума приняли участие 850 делегатов, представлявших более двух десятков этнических группировок страны. К ее участникам обратился тогдашний генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, с речью на конференции выступила Аун Сан Су Чжи. Большинство делегатов высказывались в пользу создания федеративного государства, но что такое федерация – каждый понимал по-своему. Этнические группировки представили на конференции 72 концептуальных документа, содержащих, например, идеи о перекраивании карты страны (в частности, по мнению некоторых делегатов, бирманцы, составляющие две трети населения, должны иметь всего одну территориальную единицу – как семь остальных «государствообразующих» национальностей Мьянмы), о квотном принципе формирования руководства вооруженных сил (то есть, предлагалось закрепить конкретные высшие посты в вооруженных силах за представителями тех или иных национальностей страны) и о распределении долей от налоговых сборов между центром и регионами. Суммировать эти предложения было поручено Совместному комитету по Союзному мирному диалогу (UPDJC), куда входят представители правительства, вооруженных сил, этнических формирований и политических партий – под председательством государственного советника Аун Сан Су Чжи.

Из крупных группировок, которые, несмотря на декларирование новым правительством «инклюзивного» принципа для всех этнических формирований, на конференцию допущены не были, следует назвать MNDAA (состоит в основном из этнических китайцев и действует на территории Кокан в штате Шан), TNLA (объединяет представителей народности палаунг, большинство которых живет на северо-востоке штата Шан) и AA (отряды этнических ракхайнцев, которые, помимо штата Ракхайн, участвуют в боевых действиях в штате Качин и на севере штата Шан). Причина их «нерукопожатости» состояла в том, что они отказались выполнить условие, поставленное перед ними командованием мьянманских вооруженных сил - сложить оружие. При этом военные готовы были идти на некоторые компромиссы (например, лидерам TNLA предлагали определенные гарантии и формулы, использованные в свое время в Северной Ирландии, индонезийском Ачехе и Непале). Предлагалось также, чтобы сепаратисты, сложив оружие, передали его не правительственным войскам, а контролирующим соседние регионы Мьянмы союзным с ними двум другим этническим формированиям – армиям Ва (UWSA) и Монгла (NDAA), которые не ведут боевые действия с армией центрального правительства, хотя и не входят в число подписантов Общенационального соглашения о прекращении огня. Тем не менее, лидеры трех сепаратистских группировок отвергли эти предложения, и в результате на конференцию допущены не были. Именно эти три группировки 20 ноября 2016 года, после завершения первого этапа конференции, начали на севере штата Шан в союзе с Армией независимости Качина (KIA) боевые действия против правительственных войск, постепенно принявшие вялотекущий характер.

То есть, первый этап конференции как раз стал площадкой для дискуссий, задуманной Аун Сан Су Чжи для презентации взглядов каждого этнического формирования на будущее устройство страны. Никаких судьбоносных решений в его ходе принято не было – его цель состояла в том, чтобы собрать как можно больше «националов» под одной крышей, познакомиться со многими из них (иногда именно личное знакомство облегчает взаимопонимание) и внимательно их выслушать. Многие делегаты, привыкшие к жизни маленьких городках и деревнях и впервые попавшие в большие и богато декорированные залы новоотстроенной столицы Нейпьидо, с увлечением делали селфи на фоне экзотических для них интерьеров.

ПЕЙЗАЖ ПЕРЕД БИТВОЙ

Второй этап «Панлонской конференции XXI века» первоначально был намечен на февраль 2017 года (вообще, предполагалось проводить заседания с интервалом в шесть месяцев – до тех пор, пока не будет достигнут положительный результат). Но именно тот факт, что он не состоялся в срок, заставил многих наблюдателей рассуждать о том, что миротворческий процесс в Мьянме зашел в тупик (особенно на фоне возобновления боевых действий на севере штата Шан), а государственный советник Аун Сан Су Чжи, поняв сложность задач и масштабы рутинной и неблагодарной работы на пути национального примирения, заметно охладела к этому процессу.

Больше того, если первый этап нынешней Панлонской конференции предполагал лишь сбор пожеланий, то ко второму этапу уже нужно было представить на суд участников выработанные на их основе конкретные предложения. А поскольку многие из этих пожеланий прямо противоречили друг другу, а выдвинувшие их национальные группировки продолжали на них настаивать, задача составить на их основе единый документ выглядела абсолютно невыполнимой. Именно для того, чтобы обсуждение во время заседания конференции было рабочим и предметным, на этот раз власти Мьянмы решили не приглашать на конференцию «свадебных генералов» из числа статусных зарубежных гостей (типа генерального секретаря ООН), а список присутствовавших на заседаниях иностранцев фактически ограничился главами диппредставительств.

К сложностям процесса подготовки нового этапа конференции следует добавить и позицию руководства Вооруженных Сил, сразу поставившего условие: документы, принимаемые в рамках миротворческого процесса, не должны вести к изменению действующей конституции 2008 года, принятой при прежнем военном режиме Мьянмы. А это значит, что для военных неприемлемы любые идеи смены названия страны, перекраивания карты ее территориальных единиц, внешнее вмешательство в механизмы формирования и управления вооруженных сил страны и все иные предложения, противоречащие нынешнему Основному закону. И хотя на этапе обсуждения вопросов национального примирения военные посчитали нужным включиться в этот процесс и даже вносить свои предложения, не исключено, что в итоге подготовленные с большим трудом компромиссные документы из-за их жесткой позиции могут оказаться пустыми бумажками.

И, наконец, во втором этапе конференции отказались принять участие ряд этнических формирований, которые присутствовали на заседаниях первого этапа (например, члены Объединенного совета федеративных национальностей - UNFC, которые посчитали, что их девять поправок к Общенациональному соглашению о прекращении огня будут проигнорированы, и их станут принуждать немедленно подписать соглашение). Это значит, что нынешний этап Панлонской конференции 21 века в плане представительства заметно проигрывал предыдущему.

Таковы были стартовые условия для проведения второго этапа Панлонской конференции, открытие заседаний которого состоялось 24 мая.

ДВА СЛОВА В ДОРОГУ

Главными ораторами первого дня конференции, безусловно, стали государственный советник Аун Сан Су Чжи и главком вооруженных сил страны старший генерал Мин Аун Хлайн. От первой ждали хотя бы намека на то, каким она представляет будущее Мьянмы, в которой царит межнациональный мир и гармонично живут рядом друг с другом представители всех национальностей. От второго – насколько далеко руководство вооруженных сил готово разрешить лидерам этнических формирований зайти на пути федерализации страны.

В своем выступлении Аун Сан Су Чжи обозначила стадию, на которой сейчас находится процесс национального примирения - обсуждение основных принципов федерализма. В связи с этим она выдвинула три главные цели, которые необходимо достигнуть для дальнейшего продвижения на этом пути. Во-первых, создание «федеративного союза, основанного на демократии и федерализме» - то есть, преодоление того, что она назвала «ловушкой бедности и конфликтов». Вторая задача – привлечение как можно большего числа этнических группировок к подписанию Общенационального соглашения о прекращении огня. При этом Аун Сан Су Чжи заявила, что готова рассматривать изменения в тексте соглашения, о которых просят еще не присоединившиеся к нему этнические формирования. И это – достаточно смелая декларация, учитывая отношение руководства вооруженных сил к Общенациональному соглашению о прекращении огня как к «священной корове», которую нельзя трогать, потому что при попытках внести изменения все может рассыпаться. И, наконец, третья задача, которую обозначила Аун Сан Су Чжи – обсуждение принципов, на которых должен вестись дальнейший диалог. Она сообщила, что UPDJC на основе ранее поданных предложений этнических группировок и партий выработал базовые принципы будущей модели государственного устройства, которые участникам конференции предстоит согласовать, и призвала правительство, вооруженные силы, этнические формирования и политические партии к их «терпеливому обсуждению». При этом она выразила оптимистическую надежду на то, что 2017 год станет для Мьянмы «годом мира».

Речь главкома Мин Аун Хлайна тоже формально была выдержана в позитивном ключе, но при этом он не забыл расставить все необходимые акценты для понимания роли вооруженных сил в процессе достижения межнационального мира. Он специально напомнил, что Общенациональное соглашение о прекращении огня стало результатом долгого процесса, который проводило предыдущее правительство (с учетом того, что это правительство было в своей основе квази-гражданским, и большинство его членов были отставные военные – фактически пассаж Мин Аун Хлайна ненавязчиво подводил к мысли о том, что именно вооруженные силы страны запустили процесс национального примирения). Больше того, желание пересмотреть роль этого соглашения на пути к установлению межнационального мира, или его игнорировать, Мин Аун Хлайн трактовал как «попытку помешать созданию Союза на основе мира, демократии и федерализма».

При этом главком специально подчеркнул, что присоединение этнических формирований к Общенациональному соглашению о прекращении огня нельзя назвать их капитуляцией центральным властям. Разъясняя этот тезис, он упомянул, что в главе 1 текста соглашения говорится о необходимости «установить новую политическую культуру проведения дискуссий и поиска решений» - то есть, декларируется путь достижения согласия без применения силы. При этом он еще раз отметил, что вооруженные силы не являются политической организацией, и они готовы работать со всеми во имя достижения трех целей – стабильности государства, национального единства и социально-экономического развития нации. Старший генерал напомнил, что вооруженные силы готовы участвовать (и участвуют) в обсуждениях будущего страны, но при этом заметил, что некоторые из 72 предложений, представленных этническими группами на предыдущем этапе конференции, «находятся далеко за пределами федеративной системы, которая представляет собой право на автономию. Такие действия идут вразрез с желаниями и интересом людей, которые высоко ценят продвижение к демократии и мирный процесс.»

У СЕМИ БОГАТЫРЕЙ

На фоне рутинной работы по согласованию общих представлений о будущем многонациональной страны произошло достаточно интригующее событие, вызвавшее повышенный интерес у прессы – приезд на конференцию в качестве гостей представителей тех группировок, которые 20 ноября прошлого года начали боевые действия с правительственными войсками на севере штата Шан. Наблюдатели отметили, что незадолго до их прибытия Аун Сан Су Чжи и Мин Аун Хлайн по отдельности встретились со спецпредставителем КНР по вопросам урегулирования межнациональных конфликтов в Мьянме Сунь Госяном – опытнейшим 64-летним китайским дипломатом, до своего нынешнего назначения занимавшим должность генконсула КНР в Нью-Йорке, возглавлявшим китайские диппредставительства во Вьетнаме, в Турции и на Шри Ланке, а еще раньше работавшим в посольствах КНР в Канаде и Лаосе. Сунь Госян занимается вопросами внутримьянманского урегулирования уже два года, и за это время успел сделать очень многое.

Еще во время «горячей» фазы конфликта в штате Шан руководство КНР, видимо, определилось с решением о том, что Китай должен играть более активную роль в процессе межнационального урегулирования в Мьянме. Решающую роль при принятии этого решения, скорее всего, сыграли два фактора. Первый – Мьянме отводится достаточно важное место при осуществлении проектов в рамках стратегии Си Цзиньпина «Один пояс – один путь». Согласно планам китайского руководства, через ее территорию должен пройти коридор «Бангладеш-Китай-Индия-Мьянма». И второй фактор – хорошие личные отношения между председателем КНР и государственным советником Мьянмы, начавшиеся складываться еще с тех времен, когда Аун Сан Су Чжи была лидером оппозиции. Два визита Аун Сан Су Чжи в КНР (в июне 2015 и в августе 2016 года), отмеченные особо пышным приемом гостьи из Мьянмы способствовали упрочению взаимопонимания и решению многих накопившихся проблем в отношениях между двумя странами, причем, риторика о готовности Китая оказать помощь в деле внутримьянманского урегулирования от встречи к встрече становилась все более определенной. Больше того, в апреле этого года в Китай с официальным визитом съездил президент Мьянмы Тхин Чжо, а в мае, прямо перед конференцией, Аун Сан Су Чжи в рамках форума «Один пояс – один путь» в третий раз за два года посетила КНР и провела в Пекине переговоры с Си Цзиньпином и Ли Кэцяном. Оба китайских руководителя еще раз публично заверили ее в стремлении Китая оказывать необходимую помощь в обеспечении мира в Мьянме.

Считается, что именно спецпредставителю КНР Сунь Госяну принадлежит идея объединить четыре группировки, до сих пор в вялотекущем режиме противостоящие правительственным войскам (KIA, MNDAA, TNLA и AA), с двумя соседними этническими формированиями, тоже не подписавшими Общенациональное соглашение о прекращении огня, но предпочитающими не конфликтовать с центральным правительством - Объединенной армией государства Ва (UWSA) и контролирующей территорию Монгла Армией национально-демократического альянса (NDAA). Усилиями китайской дипломатии к ним также «прицепили» группировку Армия штата Шан – Север (SSA-North), которая эпизодически вступает в столкновения с мьянманской армией (например, в начале этого года назад правительственные войска начали уничтожение посевов опиумного мака на той территории, которую SSA-North считает своей, и это привело к нескольким мелким перестрелкам), но речь о масштабных боевых действиях уже давно не идет. Создав «семерку» этнических формирований, китайская дипломатия тем самым привлекла к сотрудничеству в рамках единой группы все крупные и боеспособные национальные группировки севера штата Шан и востока штата Качин вдоль китайской границы – тем самым очертив зону своей ответственности. При этом, если механически сложить численность вооруженных формирований «семерки», то получается внушительная цифра – 64 тысячи вооруженных людей. А это, по оценкам экспертов, составляет примерно 78 процентов от общей численности всех этнических вооруженных формирований Мьянмы, насчитывающих, в своих рядах 81 тысячу человек. То есть, без присутствия «семерки» на Панлонской конференции (пусть даже в качестве гостей) говорить о ее «представительности» можно было лишь с большой натяжкой.

Самым весомым игроком в этой семерке, несомненно, является Объединенная армия государства Ва. Территория Ва расположена вдоль границы с КНР, и согласно двусторонним договоренностям, достигнутым с правительством Мьянмы в мае 1989 года, имеет высокую степень автономии (а фактически является квази-государством) – то есть, лидерам Ва, в отличие от не имеющих собственной территории комбатантов, есть что терять. При этом само существование «государства Ва» критически зависит от Китая – а значит, при всем упрямстве и несговорчивости лидеров этой территории у КНР есть все возможности влиять на них. Численность армии Ва составляет около 30 тысяч человек – то есть, это почти половина совокупной боевой силы «семерки». Плюс к этому руководители Ва связаны родственными отношениями с видными деятелями соседних этнических групп, входящих в «семерку», а значит имеют с ними хорошие связи и вполне могут оказывать на них неформальное влияние. При этом в самом квази-государстве Ва сейчас идет непростой процесс смены поколения лидеров этой территории, что, с одной стороны, заставляет избегать любых конфликтов с центральными властями и вооруженными силами Мьянмы, а с другой – дает возможность лидерам Ва реализовать свои амбиции и подкорректировать в нужную им сторону соотношение сил в руководстве. Кстати, представители Ва присутствовали на предыдущем этапе конференции, но почти сразу же ушли оттуда, громко хлопнув дверью – по чьему-то недосмотру для них не были изготовлены карточки участников, из чего членами делегации был сделан вывод о том, что их на конференции не особо желают видеть.

Именно поэтому Сунь Госян в последние полгода провел значительную часть своего времени в Пангкхаме – столице территории Ва, а новый альянс семи этнических групп получил неформальное название «пангкхамского». Считается, что в результате усилий группы Сунь Госяна 30 апреля 2017 года появился любопытный документ руководства Ва, в котором прямо заявляется о том, что под влиянием Китая оно пересмотрело свою позицию относительно подписания Общенационального соглашения о прекращении огня. Больше того, в документе прямо сказано, что Китай оказывал подобное давление и на лидеров соседней территории Монгла (NDAA). «Для того, чтобы ответить на китайские рекомендации и требования, имея в виду безусловность защиты и поддержания мира вдоль мьянманско-китайской приграничной территории, и преодоления трудного пути к миру, после тщательного изучения Государство Ва изменило свою позицию относительно нежелательности подписания (соглашения)», - говорится в документе. И хотя в том же тексте содержится традиционная критика вооруженных сил Мьянмы, настаивающих на неизменности теста Общенационального соглашения о прекращении огня, успех китайской дипломатии более чем очевиден.

После упоминавшихся встреч Сунь Госяна с Аун Сан Су Чжи и старшим генералом Мин Аун Хлайном делегация представителей «семерки» все-таки прибыла на Панлонскую конференцию. Самыми главными мероприятиями для ее членов стали встречи (и совместный ужин) с государственным советником Мьянмы. От этого личного общения с Аун Сан Су Чжи (в котором принял участие единственный иностранец – им предсказуемо стал посол КНР в Мьянме Хун Лян), представители «пангкхамской семерки» не ожидали ничего, кроме факта личного знакомства и откровенного обмена мнениями. Можно сказать, что встреча была похожа на те, которые состоялись у представителей этнических формирований в рамках первого этапа Панлонской конференции в августе-сентябре 2016 года. Сходство подчеркнул один маленький нюанс, связанный с этим событием: хотя фотографирование гостей Аун Сан Су Чжи в ее резиденции официально не велось, один из членов шанской делегации все-таки не выдержал и сделал снимок себе на телефон – а потом передал его журналистам. Для «семерки» это посещение конференции по своей повестке действительно было этапом «селфи», который другие участники форума прошли еще полгода назад.

СЕССИЯ ПРО СЕЦЕССИЮ

Второй этап «Панлонской конференции XXI века» продлился на день дольше запланированного на нее времени – с 24 по 29 мая. Причина состояла в том, что UPDJC потребовалось дополнительное время для того, чтобы суммировать итоги обсуждения. Число принявших участие в работе конференции делегатов от этнических формирований превысило цифру в 1400 человек.

Для одобрения делегатов были первоначально предложены 45 базовых принципов будущей модели многонационального государства. Четыре из них, касающиеся сферы безопасности, сразу же решили отложить на потом. Из оставшегося списка, насчитывающего 41 пункт, получили единодушное одобрение 37 принципов – 12 «политических» (создание демократического федеративного государства, с высоким уровнем децентрализации властных полномочий, в котором не будет преференций какой-либо отдельной нации), 11 – «экономических» (в основном касающихся принципов формирования бюджета центра и национальных территорий), 4 – «социальных» (речь идет о развитии национальной культуры и защите прав нацменьшинств) и 10 – «земельно-экологических» (включающих вопросы распоряжения земельными участками и охраны окружающей среды). Реализация положений всех этих пунктов возможна в рамках конституции 2008 года, поэтому в том виде, как они сформулированы, руководство вооруженных сил против них не возражало.

Тем не менее, наибольшего интереса заслуживают именно те 4 пункта, по которым общего согласия достичь не удалось. Самый главный из них – предоставление права национальным территориям на выход из Союза (то есть, права сецессии).

Некоторые участники умело воспользовались отсылом названия нынешнего форума к Панлонской конференции 1947 года, где в итоговом документе говорилось следующее: «Все государства пользуются равными правами и статусом; в противном случае по прошествии 10 лет (с момента образования) Союза, конституция Бирманского Союза гарантирует, что право на отделение может быть осуществлено в соответствии со следующими статьями: 202, 203(1) и 203(2).» Таким образом, о праве на отделение говорилось не как о каком-то юридическом новшестве или экзотической придумке этнических лидеров, а как об одном из базовых принципов, на котором сформировано нынешнее государство. Исключение этого принципа, по их мнению, делегитимировало бы существование Союза Мьянмы в его нынешних границах, а с моральной точки зрения означало бы отступление Аун Сан Су Чжи от заветов своего отца. Больше того, по мнению некоторых представителей национальных группировок, именно те союзные государства, которые были слишком озабочены проблемами собственной нерушимости (например, СССР и Югославия) как раз разваливались в первую очередь. И этот факт, по их мнению, должен стать историческим уроком для Мьянмы.

Представители вооруженных сил, не вступая в детальное обсуждение этой аргументации, просто отмечали, что с 1947 года времена изменились, и в статье 6 принятой в 2008 году конституции страны четко определены главные национальные задачи, первые две из которых – недопущение дезинтеграции Союза и сохранение национальной сплоченности. О недопущении дезинтеграции Союза говорится и в Общенациональном соглашении о прекращении огня, и эта задача является одной из основополагающих при определении вооруженными силами страны своей исторической миссии. То есть, согласиться на предоставление национальным территориям права на выход из Союза руководство вооруженных сил не может как в моральном плане (это ведет к прямому пересмотру базовых идеологических принципов вооруженных сил), так и в общестратегическом смысле (конституция 2008 года закрепила за вооруженными силами ряд преференций, и генералы считают, что если позволить кому-либо начать вносить в нее изменения, то рано или поздно очередь дойдет и до статей о преференциях). Именно поэтому решение вопроса о наделении национальных территорий правом на выход из Союза было решено отложить. Представители этнических формирований надеются убедить руководство вооруженных сил, что право на сецессию не означает детерминированность такой сецессии, а значит в целом не противоречит духу конституции 2008 года. При этом сами же представители национальных формирований призывают относиться к решению этого вопроса с осторожностью, вспоминая, что именно намерения национальных территорий провести референдумы по выходу из состава Бирманского Союза (а 10 лет с момента его основания миновали в 1958 году) явились одной из главных причин военного переворота 1962 года – когда к власти в стране пришел генерал Не Вин.

ШАГ ВПЕРЕД – ДВА ШАГА НАЗАД

Эксперты, написавшие о втором этапе «Панлонской конференции XXI века», характеризуют его итоги как «противоречивые». Самый главный положительный итог – в том, что эта конференция вообще состоялась, хотя и прошла с опозданием на три месяца от ранее намеченной даты. Другим ее плюсом стало достижение консенсуса по поводу основных принципов формирования будущего многонационального Союза. Само по себе это обсуждение и его результаты неизбежно будут внимательно изучены в том числе представителями тех этнических формирований, кто не принимал участия в конференции – а значит, еще раз сам факт ее проведения продемонстрирует им новые возможности для достижения своих целей не с оружием в руках, а в ходе совместных дискуссий. То есть, движение к конструированию нового Союза все-таки происходит – хотя и с большими проблемами. Возможно, оптимизм Аун Сн Су Чжи относительно того, что 2017 год станет для Мьянмы «годом мира» кажется немного чрезмерным, но сегодня уже ясно, что следующий этап Панлонской конференции скорее всего состоится (и, возможно, даже в намеченный для него срок – то есть, через шесть месяцев после окончания нынешнего этапа).

Этот этап конференции закрепил «разноскоростной» характер движения этнических группировок к общенациональному примирению, а поэтому де-факто зафиксировал их «разноуровневость» на этом пути. Если на предыдущем этапе была сделана попытка начать все «с чистого листа» и всем вместе синхронно двигаться к намеченной цели, то сегодня уже ясно, что эта стратегия не сработала. Фактически Аун Сан Су Чжи была вынуждена вернуться к ситуации, сложившейся к ноябрю 2015 года когда этнические группировки можно было разделить, во-первых, на «подписантов» Общенационального соглашения о прекращении огня; во-вторых, на «неподписантов», но, по мнению властей и руководства вооруженных сил, по формальным признакам готовых к подписанию этого соглашения; и, наконец, в-третьих, на «нерукопожатых», с которыми можно было лишь поддерживать контакты по решению текущих вопросов и вести переговоры о сложении оружия. Исходя из этой логики, понятно, что нынешний этап конференции – это уже не гонка за «инклюзивностью» всех этнических формирований. Как уже отмечалось, Объединенный совет федеративных национальностей (UNFC) отказался принимать участие в конференции, но все равно было решено конференцию проводить, и не тратить время на уговоры тех, кто упрямится. То есть, нынешний этап конференции стал своего рода «слетом передовиков», прокладывающих путь и готовых быть примером для других этнических группировок. Разноскоростной характер движения подчеркнуло и участие в конференции на правах гостей представителей «семерки», еще не готовых к обсуждению будущей модели Союза и рассматривающих для себя в качестве более первоочередных задач прекращение огня и присоединение к Общенациональному соглашению – при условии внесения изменений в его текст и предоставления им соответствующих гарантий.

На конференции были наглядно продемонстрированы результаты более активного подключения КНР к процессам достижения межнационального мира в Мьянме. Конечно, у Китая есть свои резоны помогать правительству Мьянмы – через эту страну в рамках стратегии «Один пояс- один путь» должен пройти один из экономических коридоров, нормальное функционирование которого невозможно при наличии рядом с ним межнациональных вооруженных конфликтов. Но именно этот коридор (вкупе с долгожданным миром) смогут подхлестнуть экономическое развитие севера Мьянмы – а значит, в итоге пойдут на благо этой стране. Кроме того, сами фактом «доставки» на конференцию представителей «пангкхамской семерки», Китай не только повысил значимость и представительность этого мероприятия, но и косвенно ударил по упоминавшемуся уже Объединенному совету федеративных национальностей (UNFC), решившему не участвовать в его заседаниях. Дело в том, что самыми крупными по военной мощи членами этой коалиции до последнего времени были как раз политические структуры, представлявшие UWSA и KIA – а эти две этнические группировки под влиянием Китая не только вошли в более интересный для них новый альянс («пангкхамскую семерку»), но и появились на конференции, тем самым поставив некогда крупную коалицию UNFC на грань если не развала, то вырождения в группу никому не интересных претенциозных карликов. Тем не менее, активность Китая, несмотря на достигнутые результаты по вовлечению этнических формирований в переговорный процесс, вызывает, судя по всему, все большую настороженность у нынешнего правительства Мьянмы. В самом деле, оно просило у КНР помощь в урегулировании ситуации на небольшой территории штата Шан – а китайские дипломаты вместо этого фактически не только расширили зону своей ответственности на всю протяженность мьянманско-китайской границы, но и шагнули далеко вглубь территории страны. Об осторожном отношении в Мьянме к работе китайских дипломатов (наряду с признанием ее несомненной пользы в деле внутримьянманского урегулирования) говорит реакция руководства этой страны на поездку Сунь Госяна в конце апреля в Бангладеш и последовавших за этим заявлений о том, что Китай готов помогать Мьянме еще и в урегулировании ситуации с рохинджа – этническими бенгальцами-мусульманами, живущими в западном штате Ракхайн. Высокопоставленный представитель офиса президента Мьянмы Зо Тхэй в ответ достаточно жестко заявил, что при решении этого вопроса Мьянма в китайской помощи не нуждается.

И, наконец, конференция еще раз продемонстрировала тот факт, что на пути многих благих пожеланий этнических формирований стоит требование военных о безусловном уважении конституции 2008 года и о нежелании вносить в нее изменения (согласно тексту этого же самого основного закона, изменения в нее могут быть внесены при поддержке не менее трех четвертей депутатов союзного парламента, что без одобрения военных, за которыми закреплены 25% депутатских мест, фактически делает без их участия этот процесс невозможным). Делегаты даже упрекали Аун Сан Су Чжи в том, что сначала ей следовало бы уломать военных быть более гибкими, и лишь затем проводить конференцию, иначе проведение конференции превращается в «запрягание телеги впереди лошади». При этом до сих пор неясно, способны ли военные в тот момент, когда будет окончательно ясна модель будущего многонационального государства, которая устраивает ключевые этнические формирования, пойти на какие-то уступки, или их твердое «нет» всему, что выходит за рамки конституции 2008 года, является окончательным и бесповоротным. А между тем, определяться военным нужно уже сегодня – хотя бы потому, что непременным условием присоединения «пангкхамской семерки» к Общенациональному соглашению о прекращении огня является изменение некоторых его базовых положений. Тем не менее, один из шанских делегатов конференции высказал надежду на то, что военные при их жесткой позиции все же способны принимать «логику компромиссов». По его словам, военные прямо увязывают возможность национальных штатов иметь свои конституции с признанием ими невозможности выхода из состава Союза. А значит – с руководством вооруженных сил можно искать точки взаимного учета интересов и по другим вопросам.

Несмотря на серьезность обсуждаемых на Панлонской конференции вопросов, в один из ее дней они вдруг оказались на втором плане. Пользователи социальных сетей и журналисты бурно начали обсуждать нефритовое ожерелье, в котором Аун Сан Су Чжи появилась на одном из вечерних мероприятий. Некоторые мьянманцы рассуждали о том, что с персиковым оттенком ее блузки должен хорошо сочетаться аметист, а нефрит в данном случае выглядел несколько чужеродно. Другие упрекали Аун Сан Су Чжи в том, что она надела на шею украшение из нефрита, прекрасно представляя, что разработки этого камня находятся в штате Качин, где идут боевые действия и множество людей вынуждены покинуть свои дома, а добычу нефрита зачастую контролируют люди, связанные с прежним военным режимом. Впрочем, большинство людей согласилось с тем, что только Аун Сан Су Чжи может рассказать историю этого ожерелья – а значит, именно ей решать, когда его следует надевать. Хотя, возможно, дело было в другом. На фоне сложных и напряженных дискуссий нужен был какой-то предлог для того, чтобы оживить официоз заседаний и создать повод для неформального общения делегатов между собой. И судя по тому, что на следующий день представители этнических групп в кулуарах активно обсуждали нефритовое ожерелье, у Аун Сан Су Чжи это получилось – причем, сделала она это так, как может сделать только женщина.

Фотографии с конференции:
http://dragon-naga.livejournal.com/78786.html